Романская архитектура 2
Архитектура Западной Европы. Средние века > Романская архитектура Западной Европы
В первой половине IX в. распри среди наследников Карла Великого завершились разделом его империи (843 г.) на три больших феодальных объединения: к западу от Рейна (будущую Францию), к востоку от него (будущую Германию) и собственно "империю", включавшую Италию (на официальном языке XI—XII вв. под "Италией" подразумевали долину реки По) и территорию по течению Рейна и Роны от Атлантики до Средиземного моря.
Однако первоначальное бессилие королевской власти и в этих государственных объединениях способствовало дальнейшему росту политической раздробленности и упадку обороноспособности. В то время как процесс феодализации Западной Европы близился к завершению, ее производительные силы оказались намертво скованными беспрестанными набегами норманнов, венгров и арабов. "Через пятьдесят лет после смерти Карла Великого франкское королевство столь же беспомощно лежало у ног норманнов, как за четыре столетия до того Римская империя лежала у ног франков" (Ф.Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд., т.21, стр.152).
Дружины скандинавских пиратов (викингов) на своих легких судах проникали из Атлантики вверх по течению рек в самое сердце Европы, опустошая и сжигая на своем пути поселения, церкви и монастыри. Даже города, как Ахен и Париж, становились добычей их воинственной предприимчивости. Пять раз они сжигали древнее парижское аббатство Сен Жермен де Прэ, а в 844 г. достигли даже Тулузы.
То, что было недосягаемо для судов северян, оказывалось доступным дикой коннице венгров, разорявших целые области на юго-востоке Европы с неменьшей последовательностью, чем это делала на северо-западе "ярость норманнов".
Тревога никогда не покидала и средиземноморское побережье распавшейся империи, где терроризированное население жило в постоянном ожидании очередного набега арабов Пиренейского полуострова и в особенности берберийских пиратов Африки, грабивших прибрежные города и монастыри и угонявших в рабство молодых женщин и детей.
В условиях нескончаемых усобиц безнаказанный произвол феодалов разорял и без того нищее хозяйство закрепощенного населения. Дороги и переправы очутились во власти разбойничавшего рыцарства, и паралич путей сообщения еще более дифференцировал раннесредневековую Европу, раздробившуюся в X в. на тысячи замкнутых в себе мирков, косневших в страхе, невежестве и суеверии. Естественный рост населения приостановился, поскольку этот безысходный круг бедствий замыкался чуть ли не ежегодными недородами и регулярными вспышками эпидемий. Доведенные до отчаяния массы не раз искали выхода в восстаниях против своих угнетателей. Но разрозненные и плохо организованные восстания эти неизменно подавлялись с жестокостью, неистовой и свирепой.
Упомянутый Глабером "тысячный" год и был одной из тех критических дат, к которым "вульгарное" догмотворчество приурочивало ожидавшуюся народом катастрофу "конца света" и "страшного суда". Но тысячный год миновал без того, чтобы его отметили какие-либо чрезвычайные события. Более того, еще во второй половине X в. наметилась некоторая стабилизация в общественной и политической жизни.
В 987 г. по воле франкской знати королевский престол будущей Франции занял Гуго Капет, положивший начало систематическому объединению страны. Поддержанным церковью, заинтересованной не только в укреплении феодальной системы, но и в безопасности дорог, первым Капетингам удалось несколько обуздать феодальную анархию и создать этим предпосылки для относительной нормализации экономического развития и общественной жизни.
То же было и в будущей Германии, где короли саксонской династии (919—1024 гг.), организовав сильное войско, положили конец набегам венгров, а также распрям князей и прелатов.
Слив в своей "империи" собственную страну с Италией, Оттон I начал грабительскую экспансию и на славянский Восток, в то время как перешедшие в христианство венгры в середине X в. образовали собственную государственность и приобщились к феодальной системе Западной Европы.
Миновала и норманнская угроза. По договору (911 г.) с одним из последних Каролингов опасные "люди Севера" получили во владение земли, примыкавшие к устью Сены, и, образовав здесь собственное феодальное герцогство — Нормандию, отказались от набегов в глубь страны. Отсюда в XI в. норманны распространили свою власть на соседнюю Англию, а несколько раньше завоевали даже Сицилию и Южную Италию. С начала XI в. дружины викингов уже не покидали берегов своей суровой родины в поисках добычи, — вся Скандинавия, в том числе и особенно опасная Дания, к 1000 г. обратилась в христианство и перешла к оседлости.
На Пиренейском полуострове смерть выдающегося арабского полководца Альмансора (1002 г.), победы которого поставили было под угрозу самое существование христианских княжеств в отрогах Пиренеев, облегчила задачу дальнейшего освобождения страны. Распадавшийся кордовский халифат повторял судьбу империи Карла Великого. Два последующих столетия в истории Испании — это летопись беспрерывного отхода арабов к югу. Берберийские "сарацины" были в 1005 г. разбиты в Мессинском проливе соединенным флотом Генуи и Пизы. Таким образом, арабская угроза также оказалась устраненной.
Общее успокоение способствовало росту производительных сил в системе созревавшего феодализма, а вместе с тем и оживлению строительной деятельности. В это время возникали новые поселения закрепощенного крестьянства, тяготевшие либо к замкам феодалов и усадьбам менее значительных владетелей, либо к монастырям, численность которых в XI в. неизменно возрастала. Но если в рядовом хозяйственнобытовом строительстве, за исключением районов, примыкавших к Средиземному морю, и в это время преобладали простейшие рубленые и главным образом фахверковые постройки, мало чем отличавшиеся от аналогичного строительства времени Каролингов, то в архитектуре замков, бывших одновременно и функцией, и фактором развития феодализма, выявились новые важные особенности.
Жилища феодалов, в прошлом деревянные и укрепленные преимущественно рвами и палисадами, с XI в. одно за другим сменяются "донжонами", т.е. башнеобразным каменным жилищем-крепостью. Однако при всей толщине своих стен, лишенные каменных покрытий донжоны легко становились добычей огня — этого .главного оружия осаждающих в то раннее время. Только крестовые походы XII— XIII вв. внесли принципиально новые черты в стратегическую и конструктивную характеристику феодальных замков. Однако хронологически это относится уже ко времени господства готической архитектуры.